Туда, где нет боли и нет слёз людей, где ночь сменяет день без потерь...
Мне интересно, как могли мои южные приятели представить себе морозный январский сибирский день. Уж точно не так, как это выглядело и было на самом деле. Они не могли представить себе темное утро с морозной дымкой, висящей даже не в воздухе, а как будто притупляющей зрение. Люди идут ссутулившись, и на поднятых воротниках и опущенных ушах шапок иней. Деревья все белые от тонкого искристого налета, они неподвижны и, кажется, звенят от своей промерзлой хрупкости. Из скрипа снега под ногами как бы убрали низкие частоты, и они превратились в тихий визг. На автобусной остановке люди переминаются и дышат сквозь шарфы и рукавицы, газетный киоск весь побелел и светится просто, как кусок льда. Машины едут мимо, оставляя облака дыма и пара, и эти облака тут же превращаются в морозную дымку, которая притупляет зрение.
Но не смотря на все звуки и скрипы города, все равно ощущается тишина. Та тишина, которая должна царить там, за городской чертой. Там, где непонятно как выживают в перелесках редкие зайцы и какие-то странные птицы, которые почему-то не улетают в теплые края. Там, где сквозь низкую морозную дымку пробивается самолет, подлетающий к городу. И этот самолет почти не чувствует разницы между холодом десятитысячной высоты и тем морозом, который опустился на мой город. Такая тишина, в которой кажется, что можно услышать, как растет, как утолщается лед на реке.
Эта тишина заполняет собой все пространство между звуками и быстро гасит любой звук. Эту тишину слышно даже в замершем вагоне трамвая, который стучит и лязгает. Трамвай бежит по холодным, как Северный полюс, рельсам, внутри теплее стоять, чем сидеть. Окна вагона покрылись толстым матовым льдом, на этом льду видны следы, которые процарапали, продышали те, кто ехал в этом трамвае раньше. Кто-то оставил на окнах следы, похожие на следы голых детских пяток. Такой след получается, если ребро ладони приложить к замерзшему окну, сжать ее в кулак и ждать, когда в толстом инее протает лед. А потом к тому, что получилось, нужно добавить следы пальцев. Получается очень похоже на отпечаток детской ноги. След, который меньше всего сочетается с лютым холодом.
Так вот: стучит трамвай, гремит и лязгает, но между всеми этими постоянными звуками все равно слышна тишина. Это холод. Холод. Как же страшно выходить в такой мороз. Пугает сама цифра. Пугает показание термометра. Или когда слышно по радио, что температура воздуха -42С, это пугает само по себе. Выходя на мороз, страшно сделать первый шаг, первый вдох. Но вот ты шагнул, потом вдохнул – и ничего страшного, ничего особенного. Не холодно. Совсем!
Я помню, как первый раз выпил водки. Я боялся этого. Я же помнил с детства, как кривились и морщились от водки взрослые и сильные мужчины, в том числе мой дед и отец. Я помнил, как, выпив водки, кашляли и до слез теряли дыхание хрупкие героини кинофильмов или иностранцы в тех же фильмах. Я боялся не выдержать испытание глотком водки. Но вот мне наливают, на мой взгляд, очень много водки. И я вроде бы взрослый, если мне можно выпить водки. И отказаться и сбежать уже нельзя, к тому же я чувствую, что это точно важная веха в моей жизни и что назад дороги нет. И вот я беру рюмку, и вот поднимаю… и вот я пью и уже глотаю ВОДКУ… И ничего страшного! Она легко льется в горло, и ничего ужасного не происходит, и вот он, вкус водки… С этим вкусом жизнь уже идет дальше…
Вот так же и мороз. Кажется, что его нет, как в первую минуту в бане, куда заходишь, и нельзя поверить, что там почти температура, при которой кипит вода. Потом сухой жар охватывает тебя… Так же и мороз. Выходишь из дома и не успеваешь дойти до соседнего, как рука в рукавице тянется к лицу и закрывает нос, шея и плечи как-то сами ссутуливаются и…
Водка так же, проявляется вскоре, но не сразу. И вкус ее становится фактором второстепенным….
Но не смотря на все звуки и скрипы города, все равно ощущается тишина. Та тишина, которая должна царить там, за городской чертой. Там, где непонятно как выживают в перелесках редкие зайцы и какие-то странные птицы, которые почему-то не улетают в теплые края. Там, где сквозь низкую морозную дымку пробивается самолет, подлетающий к городу. И этот самолет почти не чувствует разницы между холодом десятитысячной высоты и тем морозом, который опустился на мой город. Такая тишина, в которой кажется, что можно услышать, как растет, как утолщается лед на реке.
Эта тишина заполняет собой все пространство между звуками и быстро гасит любой звук. Эту тишину слышно даже в замершем вагоне трамвая, который стучит и лязгает. Трамвай бежит по холодным, как Северный полюс, рельсам, внутри теплее стоять, чем сидеть. Окна вагона покрылись толстым матовым льдом, на этом льду видны следы, которые процарапали, продышали те, кто ехал в этом трамвае раньше. Кто-то оставил на окнах следы, похожие на следы голых детских пяток. Такой след получается, если ребро ладони приложить к замерзшему окну, сжать ее в кулак и ждать, когда в толстом инее протает лед. А потом к тому, что получилось, нужно добавить следы пальцев. Получается очень похоже на отпечаток детской ноги. След, который меньше всего сочетается с лютым холодом.
Так вот: стучит трамвай, гремит и лязгает, но между всеми этими постоянными звуками все равно слышна тишина. Это холод. Холод. Как же страшно выходить в такой мороз. Пугает сама цифра. Пугает показание термометра. Или когда слышно по радио, что температура воздуха -42С, это пугает само по себе. Выходя на мороз, страшно сделать первый шаг, первый вдох. Но вот ты шагнул, потом вдохнул – и ничего страшного, ничего особенного. Не холодно. Совсем!
Я помню, как первый раз выпил водки. Я боялся этого. Я же помнил с детства, как кривились и морщились от водки взрослые и сильные мужчины, в том числе мой дед и отец. Я помнил, как, выпив водки, кашляли и до слез теряли дыхание хрупкие героини кинофильмов или иностранцы в тех же фильмах. Я боялся не выдержать испытание глотком водки. Но вот мне наливают, на мой взгляд, очень много водки. И я вроде бы взрослый, если мне можно выпить водки. И отказаться и сбежать уже нельзя, к тому же я чувствую, что это точно важная веха в моей жизни и что назад дороги нет. И вот я беру рюмку, и вот поднимаю… и вот я пью и уже глотаю ВОДКУ… И ничего страшного! Она легко льется в горло, и ничего ужасного не происходит, и вот он, вкус водки… С этим вкусом жизнь уже идет дальше…
Вот так же и мороз. Кажется, что его нет, как в первую минуту в бане, куда заходишь, и нельзя поверить, что там почти температура, при которой кипит вода. Потом сухой жар охватывает тебя… Так же и мороз. Выходишь из дома и не успеваешь дойти до соседнего, как рука в рукавице тянется к лицу и закрывает нос, шея и плечи как-то сами ссутуливаются и…
Водка так же, проявляется вскоре, но не сразу. И вкус ее становится фактором второстепенным….